Средний класс в постсоветской России: от восхождения к кризису (основные вехи эволюции)
Андрей Рябов
В постсоветской России 90-х годов в результате общего ослабления роли государства после падения коммунистического режима, а также масштабной политики приватизации, проводившейся правительством Бориса Ельцина, быстрыми темпами развивался негосударственный сектор, который во второй половине того десятилетия занял ведущие в экономике страны. Это в решающей степени стимулировало рождение среднего класса, который изначально формировался именно в рамках негосударственного сектора и включал в себя мелких и отчасти средних предпринимателей, менеджеров низового и среднего звена в частных компаниях, лиц свободных (адвокатов, частнопрактикующих врачей, нотариусов) и творческих профессий. В целом это были выходцы из разных социальных слоев, сумевшие адаптироваться, найти себя в условиях нового хозяйственного порядка. Поэтому социологи стали называть их адаптантами, хотя само это понятие охватывает не только представителей среднего класса, но и других социальных групп, сумевших приспособиться к условиям жизни в условиях нарождающегося рынка.
Уже в 90-е годы в академических и экспертных кругах остро обсуждался вопрос о критериях определения среднего класса. В конечном итоге возобладала точка зрения, согласно которой его главными отличительными признаками являются высокий уровень образования; такой уровень доходов, который давал бы возможность потреблять современные товары и услуги массового производства, а также самоидентификация. При этом исследователи называли разные количественные данные о доходах, на основании которых их обладателей в современной России можно было отнести к среднему классу. Нередко к перечисленным выше критериям аналитики добавляют также приверженность определенному образу жизни и типу социального поведения. Это предполагает готовность к инвестированию в свое образование и образование детей, стремление к повышению профессиональной квалификации, участие в программах дополнительного медицинского и пенсионного страхования, отдых за пределами места жительства.[1] Среди отличительных особенностей постсоветского среднего класса России называют также его готовность к смене работы и даже сферы профессиональной деятельности в зависимости от перемен на рынке труда.
Впрочем, существует точка зрения, согласно которой в постсоветской России средний класс того типа, который существует на Западе, так и не сложился. А под средним классом обычно понимают промежуточные городские слои со средними доходами, которые заметно увеличили качество и количество потребления в годы рыночных реформ, но при этом в значительной мере сохранили прежнюю, зависимую от государства, советскую психологию.[2] По этой точке зрения, социально-экономическое положение таких слоев неустойчиво и подвержено изменениям в контексте перемен в государственной политике. Однако, несмотря на весомость такой позиции, в политической и социально-экономической аналитике, посвященной современной России, понятие среднего класса все же закрепилось.
Политически в 90-е годы средний класс традиционно поддерживал курс на продолжение рыночных и демократических реформ, проводившийся президентом Ельциным, хотя далеко не всегда соглашался с практикой их реализации. Однако при этом российский средний класс никогда не пытался стать самостоятельной политической силой, фактически предпочитая делегировать отстаивание своих интересов либо крупнейшему бизнесу (так называемым «олигархам») или той части правительственной бюрократии, которая, хотя и непоследовательно, но в целом придерживалась курса на проведение рыночных и демократических реформ. Так, в 90-е годы многие группы среднего класса предпочитали голосовать на президентских выборах за Бориса Ельцина, выступавшего, по их мнению, в роли гаранта необратимости реформ; а на парламентских выборах – за партию Выбор России (позднее Демократический выбор России, затем Союз правых сил). Она являлась сторонницей союза с реформаторской частью бюрократии, объясняя это необходимым условием для успешного продолжения реформ. На президентских выборах 2016 года представители среднего класса активно голосовали за миллиардера Михаила Прохорова, которого они воспринимали в качестве одного из лидеров частнопредпринимательской экономики, пытающегося противостоять политике ее огосударствления, проводившейся властной элитой.
В исследовательской литературе до сих пор нет научно обоснованного ответа на вопрос, почему российский средний класс не захотел стать самостоятельным социальным и политическим актором. Высказываются лишь предположения о том, что в 90-е годы в условиях острого противостояния с силами коммунистического реванша, когда социальные группы, связанные с новой экономикой были еще малочисленны и слабы, средний класс предпочитал опираться на тех, у кого были ресурсы, и кто мог противостоять давлению сторонников реставрации прежнего общественного строя. Сказывалось, по-видимому, и отсутствие у нарождающегося нового класса навыков управления большими социальными системами. Не случайно, что уже в середине 90-х годов, после первых, очень трудных лет реформ, ключевые позиции в исполнительной власти, как на федеральном, так и на местном уровнях управления, снова заняли представители бывшей советской номенклатуры. Они не желали возвращения к старым порядкам и идентифицировали себя как «крепкие хозяйственники» (то есть специалисты, умеющие управлять), способные построить социально-ориентированную рыночную экономику и обеспечить общественно-политическую стабильность в стране. Но, пожалуй, еще большую роль сыграло отсутствие в России сильных традиций гражданского общества, предполагающих установление устойчивых солидаристских горизонтальных связей между отдельными социальными группами и индивидами в борьбе за свои интересы. Поэтому в условиях формирующейся рыночной экономики средний класс, как, впрочем, и большая часть российского общества, отдал предпочтение индивидуальным моделям адаптации и стратегиям реализации своих интересов, а политику «отдал» элитным группам. Со своей стороны, и новые элиты были заинтересованы в расширении и укреплении среднего класса, готового согласиться с их доминированием, поскольку рассматривали его в качестве гаранта социальной стабильности и устойчивости своего господства. Они рассматривали средний класс в качестве союзника в борьбе с силами, выступавшими за реставрацию прежнего политического порядка.
Для мировоззрения среднего класса 90-х годов был характерен определенный конформизм, касавшийся в первую очередь взглядов на проведение реформ в области образования, здравоохранения, пенсионной сферы. Он предпочел согласиться с сохранением этих сфер в нереформированном виде, поскольку рассматривал это в качестве своеобразной «страховочной сетки» на случай кризисов и внезапного ухудшения своего материального положения. Средний класс был готов согласиться с коммерциализацией этих сфер лишь в качестве дополнительных платных услуг. Таким образом, и в этом очень важном вопросе, как и в политике, средний класс оказался неспособным взять на себя ответственность за собственное будущее, стать самодостаточным актором, не зависящим от государства.
Численность среднего класса в России на пике его развития в 00-е годы, в период его максимального количественного расширения, оценивалась в литературе по-разному, но преимущественно в пределах от 15% до 25% от всего населения страны.
В 00-е годы, во многом под влиянием дефолта России, происшедшего в августе 1998 года, который во многом дискредитировал в обществе идею частнопредпринимательского капитализма, изменилась парадигма социально-экономического развития страны. С этого момента государство стало возвращать себе роль главного субъекта хозяйственной деятельности. Этому в значительной степени способствовал и мощный экономический подъем, связанный с ростом цен на главные статьи российского экспорта – нефть и газ. Правительство получило возможности проводить политику, способствующую росту доходов основной массы населения. Все это стимулировало процесс огосударствления экономики и реанимировало рост патерналистских настроений в обществе. Надежды на то, что именно государство должно решать все общественные проблемы общества, снова стали доминировать в массовом сознании.
Эти тенденции вызвали серьезные изменения в структуре и положении среднего класса. Его состав стал стремительно меняться. Так, увеличивалось количество тех групп, работодателем которых является государство – бюджетников (врачей и учителей) и чиновников среднего и низового уровня. Со временем внутри среднего класса они стали доминирующими группами по сравнению с адаптантами 90-х годов, вышедшими из частного сектора.
Под влиянием описанных выше перемен изменилось мировоззрение и социальное поведение среднего класса. Со временем он постепенно начал становиться приверженцем государственно-патерналистских настроений. Его социальное и политическое поведение полностью укладывалось в возникший в 00-е годы консенсус между властью и обществом. В обмен на политику роста благосостояния общество полностью отказалось от каких-либо претензий играть самостоятельную роль в политике и общественной жизни страны и делегировало власти право от его имени такой политический курс, который та сочтет нужным.
Мировой финансово-экономический кризис 2008-2009 годов и особенно кризис российской экономики, начавшийся в 2012 году и принявший затяжной характер из-за отсутствия структурных реформ, падения цен на нефть и западных санкций, негативно повлияли на социально-экономическое положение среднего класса. Под влиянием неуклонного снижения доходов его численность стала стремительно падать. Согласно, возможно, слишком радикальным оценкам, содержащимся в исследовании, которое провел банк Credit Suisse, к середине 2016 года она сократилась до 4,1% населения[3]. Власть, в отличие от 90-х годов, не проявляет заинтересованности в сохранении и укреплении среднего класса. В условиях, когда приоритетом в политике властных элит становится сохранение status quo, важнейшим ресурсом для решения этой задачи становится достижение лояльности основной массы населения, что в первую очередь обеспечивается зависимыми от государства слоями населения. Существование же сильного среднего класса для этой цели не является, как минимум, необходимым.
В годы нынешнего кризиса изменилось и потребительское поведение среднего класса. Он стал отдавать предпочтение более дешевым товарам в ущерб качественным, отказываться от дорогостоящих поездок за рубеж. Социологи обратили внимание еще на одну важнейшую особенность поведения среднего класса в новых, кризисных условиях. Он продемонстрировал явную неготовность бороться за сохранение прежних жизненных стандартов, а пытается пассивно свыкнуться с постоянно ухудшающимся качеством жизни. Аналитики называют несколько причин такого поведения.
Первая из них состоит в том, что высокие стандарты потребления не успели стать для среднего класса неотъемлемой частью его жизни. Многие его представители расценивали открывшиеся им возможности потребления как счастье, приз, неожиданно упавший к ним в руки. Такое восприятие, по-видимому, глубоко укоренено в русской национальной ментальности и культурной традиции, где жизненный успех зачастую рассматривался как результат благоприятного случая, внезапной удачи, а то и вовсе «чуда». Поэтому не нужно сокрушаться, когда счастье, успех уйдут столь же неожиданно, как и пришли. Это объяснение является также важным аргументом в пользу утверждений тех исследователей, которые полагают, что в ходе постсоветских реформ среднего класса в России так и не сложилось. Поэтому неустойчивые промежуточные слои со средними доходами, возникшие в годы реформ, которые обычно отождествлялись со средним классом, при изменении социально-экономических и институциональных условий жизни стали стремительно опускаться вниз по социальной лестнице, а то и вовсе распадаться.
Вторая причина обусловлена теми сдвигами в составе среднего класса, которые произошли в период экономического бума. Бюджетники и чиновничество, ставшие ядром среднего класса, традиционно рассматривали государство в качестве главного источника своего благосостояния. В годы кризиса надежды на его помощь у этих групп только возрастают. Их поведение становится еще более зависимым от государства, чем прежде.
И, наконец, третья, и, возможно, наиболее важная причина заключается в том, что в условиях кризиса и огосударствления экономики, сокращения доли в ней мелкого бизнеса резко уменьшились возможности не только для поиска новой, более денежной работы или смены профессиональной деятельности, но и сферы вторичной и третичной сферы занятости. Тем временем многие успешные адаптанты 90-х годов, достигшие пенсионного возраста, уходят из активной экономической деятельности. А условия для появления новых адаптантов, не связанных с государственным сектором экономики, постепенно сжимаются.
Главный вывод состоит в том, что при сохранении тенденции к дальнейшему огосударствлению экономики, по мере продолжения снижения доходов населения и сжатия пространства для самостоятельной экономической деятельности средний класс в постсоветской России будет и дальше сокращаться в численности. В конечном итоге он рискует превратиться в небольшую прослойку, обслуживающую властную элиту и топ-менеджмент государственных компаний. Только при проведении структурных рыночных реформ могут возникнуть необходимые условия для его возрождения и развития.
[1] Гонтмахер Е., Малева Т. Социальные проблемы России и альтернативные пути их решения //Вопросы экономики, 2008, №2, с.68.
[2] http://gorby.ru/userfiles/stenogramma_krasilnikova_red.pdf;